"ЗА БУТЫРСКОЙ CТЕНОЙ - НЕИЗВЕСТНОСТЬ И СМЕРТЬ..."
0
1951

На этом снимке - вид на внутренний двор Бутырки. В 30-е годы прошлого века эта следственная и пересыльная тюрьма выглядела намного мрачнее. Попавший сюда в ноябре 1937-го бронничанин Иван БУБНОВ - один из многих тысяч 'врагов народа', прошедших через ее безжалостные жернова. Тогда здесь, только в одной камере держали до 170 заключенных, а всего - свыше 20 тысяч. Немалую часть 'политических' расстреливали сразу после приговора, других - везли в лагеря... Как сложилась судьба нашего земляка? Разделил ли он участь казненных в 'пересылке' или позднее 'умер от туберкулеза легких', как написано в свидетельстве о смерти? Ответы на эти вопросы многие годы ищет дочь репрессированного, ныне - бронницкая пенсионерка Екатерина КАЧАНОВСКАЯ.

- Перед праздником, 6 ноября 1937 года, к нам ворвались трое из городской милиции - рассказывает Екатерина Ивановна. - Мне было тогда 10 месяцев от роду и обо всем произошедшем, знаю только по рассказам старших. Милиционеры схватили отца и сразу начали допрос: 'Где у тебя оружие? Выкладывай!' Он молча достал из-под печи свои рабочие инструменты - мастерки, молоток, отвес... И ответил: 'Вот мое 'оружие!' Иван Иванович считался в Бронницах первоклассным печником. Даже собрал артель из местных мастеров печной кладки, которые работали по найму в учреждениях, а мать готовила всем им еду…

Быт бронницкого гостиного двора той поры, где жили Бубновы, был суровым. Плохо обустроенные коммуналки с одним туалетом на 30 семей. Но, когда плохо всем - жизнь не кажется невыносимой... Впрочем, их большая семья не бедствовала. Сам Иван Иванович трудился, не покладая рук, и неплохо зарабатывал. Вот только прямой характер отца, привычка говорить правду в глаза, судя по всему, и стали предметом злобы соседей, охотно принявших участие в развернувшейся повсеместно компании разоблачения 'затаившихся врагов советской власти'... Проводя обыск, милиционеры конфисковали все отцовские вещи, документы, снимки. Забрали даже талоны на праздничные подарки детишкам и увели арестованного с собой. С той поры от него в семье ничего не осталось: все затерялось и пропало в тюремных архивах... Катя - самая младшая в семье, даже не помнит, как выглядел ее родитель.

Испуганная мать, придя в себя, после ареста мужа, схватила дочь и побежала к милицейскому зданию... Но тогдашний начальник городской милиции, увидев у своего кабинета жену «врага народа», схватил ее за косу и, матерясь, выволок на улицу. Следом за ней выгнали, плачущих детей... Только они, как и другие родственники арестованных бронничан, не уходили и еще долго стояли под зарешеченными окнами… Судя по воспоминаниям Бубновых, под стражу тогда попал не только глава их семьи: милицейский изолятор был полон. Арестованных держали здесь несколько суток. Старшая сестра Кати, несмотря на ругань и угрозы охранников, даже умудрялась приносить отцу немного еды и махорки. Кочергой стучала по решетке, а когда оттуда спускали веревку, привязывала к ней узелок... На 4-е сутки Ивана Ивановича вместе с другими увезли из города. Во время отправки семья видела своего кормильца в последний раз. Их погрузили на три полуторки и увезли в столицу. Там - пересыльная тюрьма, следствие, приговор, расстрел. Кто уцелел - в Сибирь, Магадан или на Соловки. А там все равно – гибель… «Арестантской судьбы тяжела круговерть. За Бутырской стеной – неизвестность и смерть…», - писал один заключенный сюда поэт. В страшную, переполненную Бутырку, как слышала от старших Екатерина Ивановна, попал и ее отец. А что с ним было дальше, уже никто ничего не знает... Кто-то из немногих, вернувшихся после войны осужденных бронничан, якобы видел его на стройке Беломор-канала, кто-то - уже на фронте... Только от него самого никакой весточки за прошедшие годы так и не было. А на их запросы в ответ приходили лишь отписки.

Все, кто знал Ивана Ивановича, понимали: арестовали его безвинно. Он был простым, далеким от политики человеком. Только однофамильцем расстрелянного Сталиным члена первого Политбюро партии большевиков. В том, что арестовали отца по оговору, мать убедилась сама после циничного признания пьяных соседей, подписавших донос за бутылку водки. В семье, конечно, догадывались, кто выдумал ложь о том, что печник, якобы часто ругал советскую власть. Как-то Бубнов прилюдно упрекнул в нескромности одного, жившего по соседству коммуниста, а тот подло отомстил ему за правду… Но точно узнать имя подлеца пока невозможно. С материалами, сфабрикованного дела семья не может ознакомиться до сих. Перебирая пустые ответы на свои послания из разных ведомства, дочь не может понять: почему ей не говорят правду о судьбе родного человека, сгинувшего в застенках НКВД?

- После того, как отца увезли, нас, как семью 'врага народа', хотели выселить и выслать из Бронниц, - вспоминает она то, что слышала от матери. - Но сначала решили 'уплотнить'. Прислали плотников, которые перегородили нашу комнатку надвое, для новых жильцов... Мы их с тревогой ждали каждый день, но мама все же сумела отстоять жилплощадь для нас, пятерых... Еще труднее было пережить голод... Сначала меняли на хлеб немногие вещи, которые у нас остались. А когда менять стало не на что, перешли на подножный корм: собирали по полям остатки полусгнившей картошки, ходили в лес за ягодами, грибами, орехами, таскали вязанками хворост, чтобы не замерзнуть зимой... Бывало, даже просили милостыню у чужих людей. Из-за гонений все мои сестры и брат окончили в довоенные и военные годы только по 3-4 класса начальной школы. Старшую сестру в 12 лет взяли ученицей в парикмахерскую, а брату с 9 лет пришлось подрабатывать извозом на лошади...

Рассказывая о своем порушенном детстве, Екатерина Ивановна вспоминает сколько горя выпало на долю ее матери. К слову сказать, в один год с отцом был репрессирован и мамин брат. Но молодая женщина не сломалась, нашла в себе силы, чтобы достойно пережить испытания и позорное клеймо, 'припечатанное' к ней и детям, многолетние лишения, и откровенную злобу большинства окружающих…Даже когда сестер Бубновых приняли на работу в воинскую часть, их постоянно вызывал особист. Допытывался: есть ли у них сведения об отце и т.п. Их даже уволили по надуманной причине...

- Мама каждый год писала прошения о помиловании отца в разные инстанции, - продолжает моя собеседница. - Но, судя по всему, напрасно... Лишь в 1963-м нас уведомили, что уголовное дело отца передано в прокуратуру, а затем - в суд. После прислали справку о его реабилитации, где сообщалось, что 'постановлением Президиума Московского облсуда от 20 июня 1963 г. за № 967 отменено постановление 'тройки' УНКВД СССР по МО от 20 ноября 1937 г. в отношении Бубнова И.И., 1900 г.р. из-за отсутствия состава преступления'…

А в декабре 1963-го Екатерину Ивановну вызвали в бронницкий горсуд, дали чистый бланк свидетельства о смерти и дочь сама, через много лет, под диктовку заполнила его. Только до сих не верит в то, что этот заверенный печатью документ, в самом деле достоверен и сгинувший в заключении родитель действительно умер в 1943-м от туберкулеза… Когда отцу вернули доброе имя, реабилитировали и семью. Сейчас их осталось лишь трое – уже пенсионного возраста людей. Но моя собеседница не просто доживает свой век и молча скорбит об отце. Она - бессменный председатель общества жертв политических репрессий г.Бронницы, одна из инициаторов установки памятника, появившегося год назад у храма Успения Божьей матери. 'Светлая память вам, страдавшим и безвинно погибшим' - гласит надпись на камне, у которого всегда букеты цветов... Для Екатерины Ивановны, как и для других бронничан, родные и близкие которых погибли в годы сталинского террора, - это не просто каменная плита. Эта дорогое сердцу надгробие, возможно, единственное, что напоминает им, живым о безвинно павших. О тех, кого забывать нельзя...

Валерий ДЕМИН


 

Назад
Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий