Бронницкие НОВОСТИ

Под плеск фонтанных струй и негаснущие зори пришли в Петергоф белые ночи. НИИ­21 в благословенном местечке встречал третье лето. Давно забыты теснота и неустроенность. Отделы располагались в просторных корпусах. Еще бы год, и на подготовленные фундаменты лабораторий встали испытательные стенды. Вблизи Петергофа планировалось сооружение испытательной трассы. В одном перегоне электрички от Петергофа находился танкоремонтный завод, который передавался институту. С испытательной трассой и заводом институт получил бы облик солидного научно­исследовательского и испытательного учреждения.

Но в судьбе НИИ­21 произошел неожиданный поворот. Летом 1958 поступил приказ министра обороны – соединить воедино научно­исследовательский институт с автомобильным испытательным полигоном. Местом дислокации объединения был назначен подмосковный город Бронницы. По сути, этим приказом НИИ­21 в Петергофе упразднялся, а полигон в Бронницах получал статус нового НИИ­21. Институт оставлял в Петергофе все выстроенное и недостроенное, а на новом месте дислокации вливался в сложившийся коллектив.

Руководство института не выразило ни удивления, ни возмущения. По­другому отреагировал на приказ министра обороны коллектив института. На него решение о ликвидации НИИ­21 в Петергофе подействовало, как разрыв бомбы. Рядом знаменитые парки и огромный город. Все офицеры и многие служащие получили благоустроенные квартиры. Теперь все это надо было оставить, на несколько лет разлучиться с семьями, а потом начать вновь обустраиваться. Возмущенная “общественность” решила действовать, пользуясь еще не остывшими лучами так называемой “оттепели”. Попробовала опротестовать приказ министра обороны о ликвидации института в Петергофе. Что и говорить, случай беспрецедентный. О таком прежде и подумать было страшно!

В кипении страстей образовалась инициативная группа. Свой состав эта “могучая кучка” по понятным соображениям не афишировала. В ней значительную роль играл кандидат технических наук подполковник Николай Семенович Грибков. Инициативная группа от слов перешла к делу. Она сочинила письмо в Центральный комитет КПСС. Начальство не запрещало, но и не подстрекало. Однако и не стояло в стороне. По крайней мере, предоставило необходимые сведения. Истинные причины, из­за которых разгорелся сыр­бор, не могли быть указаны в письме в инстанцию, где принимаются во внимание только государственные интересы, а не пожелания отдельных людей и даже коллективов. Тем более, если это касалось армии. Главным козырем в обращении “общественности” в Центральный Комитет была бессмысленная растрата средств, вложенных в создание института в Петергофе. А вложено было немало: 10 миллионов рублей только на создание лабораторно­технической базы. Все полагали, что это весомый довод.

Письмо ушло в Центральный комитет. Затеплилась надежда, что объединение не состоится. А откровенно говоря, объединение института и полигона было неизбежным. Рано или поздно оно должно было произойти. Через год­два институт и полигон стали бы дублировать друг друга. Неизбежной была и передислокация института в Бронницы. Институт Министерства обороны нелепо выглядел в маленьком городке, где от зари до зари мимо ворот проходили колонны посетителей парков. Попробуй спрячь от этой публики новинки военной техники! Так что в крутом повороте судьбы НИИ­21 была своя неумолимая логика.

Ответ Центрального Комитета не обрадовал “общественность”. Все ее доводы были отвергнуты, в том числе и забота о десяти миллионах рублей. Категорический ответ не оставил никаких надежд. Вопрос о передислокации был решен окончательно и бесповоротно. “Общественность” успокоилась. Теперь каждый занялся решением своей судьбы. Одни решили покинуть институт и остаться в любимом Петергофе, другие – последовать за институтом…

Командование уже составляло списки поочередного отбытия к новому месту дислокации института. Во избежание излишнего брожения умов списки не оглашались, но всем были известны. Многие отделы, где работали вольнонаемные, оказались под угрозой полного исчезновения. Институт потерял много высококвалифицированных специалистов, в том числе кандидатов наук. Младшее офицерское звено, за редким исключением, готовилось к предстоящему переезду в Подмосковье. Старшие офицеры (начальники отделов и лабораторий) в подавляющем большинстве покинули институт.

Через неделю после встречи Нового года НИИ­21 приступил к выполнению приказа министра обороны. Первая партия “переселенцев” в составе 25­30 офицеров затемно прибыла на Ленинградский вокзал столицы. Не выспавшись, вышли на перрон и, поеживаясь от знатного морозца, побрели к выходу, где поджидал автобус полигона. Сопровождающие приветствовали первых “ласточек” из института. С долей иронии поздравили с прибытием в Подмосковье и искренне посочувствовали, что нам пришлось покинуть райский уголок.

Поехали. Мимо окон поплыли кривые московские улочки и переулки. Не одному приехавшему в этот момент припомнились стройные ленинградские проспекты и линии. Довольно скоро к окошкам автобуса приник мрак предрассветной ночи, прорезаемый редкими огоньками избушек, хотя автобус еще не покинул недавно установленных пределов столицы.

Хотя дорога стала невыносимой, и автобус гремел всеми деталями, слово за слово завязалась беседа о городе Бронницы. Гости удивились, узнав, что Бронницы на несколько веков старше Ленинграда. Недавно Бронницы отметили 500­летний юбилей. Сначала это было небольшое село. Оно долгое время представляло собою ямщицкую слободу, существовавшую за счет конного извоза. Городом Бронницы стали в конце 18 века по повелению императрицы Екатерины II. До революции город был центром довольно обширного Бронницкого уезда, а потом – Бронницкого района.

Хрущевские реформы лишили город ранга районного центра и подчинили его большому селу Раменское – одной из станций Московско­Рязанской железной дороги. Бронницкие купчишки в свое время совершили большую промашку. Узнав, что через Бронницы собираются провести “чугунку” до Рязани и, опасаясь конкуренции конному извозу, они сунули взятку проектантам. Оставшись без магистрали и лишившись положения районного центра, Бронницы начали хиреть. Лишь автомобильный тракт и военный испытательный полигон удержали город от вырождения в деревню.

Слушая экскурс в историю Бронниц, не забывали следить за дорогой. Перед Чулково пересекли Москву­реку. Промелькнуло еще несколько деревушек. Впереди в лучах восходящего солнца предстала взорам приезжих панорама старинного города Бронницы с пятиглавым храмом и высокой колокольней. Въехали на окраину города. Рядок деревенских домиков, еще одна церковка, не замеченная с высоты, кладбище в березовой роще, устланной волнистым снежным покрывалом. А вот, судя по величавому храму, городской центр: крепкие, купеческой архитектуры дома с лавками, лабазы, просторная площадь, истоптанная во всех направлениях, и “стаи галок на крестах”.

Автобус съехал с шоссе и остановился у железных ворот с пятиконечными звездами. На полигоне ждали гостей. Из проходной выбежал невысокий подполковник. Улыбаясь, распахнул ворота. Добро пожаловать! Первым поприветствовал прибывших из Петергофа подполковник Х.Е. Механик, единственный на полигоне кандидат технических наук, назначенный в суточный наряд, наверное, по случаю приезда первых переселенцев. Встречей с дежурным по полигону ограничилась официальная часть церемонии. Один из сопровождающих обратил внимание гостей на одинокую струйку фонтана, брызгавшего в каменной чаше возле ворот. Пошутил: у нас­де фонтаны тоже есть!

Подошла смуглолицая брюнетка. Плутовато оглядывая приехавших офицеров, предложила следовать в общежитие. Все подхватили чемоданы и в обход приземистого старинного здания, по углам увенчанного башенками, поплелись вслед за “хозяйкой” полигона. От нее узнали, что в старинном здании, некогда служившем конюшней, находится полигон, а теперь должен разместиться институт. Общежитием оказался небольшой двухэтажный деревянный домик. Жилье не “люкс”, но лучшего на полигоне не существовало. От порога домика начиналась широкая пойма, уходящая к большому лесу на возвышенности. Над поймой лентой вился туман. А над ним, словно в невесомости, висела ажурная дуга огромного моста. Под мостом текла Москва­река, судоходная магистраль, как нам сказали, непосредственно связывающая старинный город Бронницы с Кремлевской набережной столицы.

Особых претензий к жилью не было. Больше интересовал город, в который случайно забросила судьба. На следующий день отправились на прогулку по Бронницам. Особенно хотелось посмотреть город тем, кто сюда попал впервые. Кто знает, кому и сколько суждено здесь прожить! С тех пор я прожил в Бронницах значительную часть своей жизни. Более дорогого города сейчас для меня нет. Город за полвека стал совсем другим, но какое удручающее впечатление оставил он при первом знакомстве. Хорошо, что не довелось увидеть Бронницы, утопающие в осенней или весенней распутице. Снежный покров придал городу уютный вид. Только центр города с грязным шоссе, пропахшим бензином и навозом, выглядел весьма уныло.

Не существовало тогда в Бронницах ни роскошных архитектурных ансамблей, ни любовно ухоженных уголков, которыми богат Петергоф. Из конца в конец немногих улиц и переулков Бронниц стояли лишь почерневшие деревянные избы, глубоко осевшие, с подслеповатыми окошками и глухими заборами. Всю площадь напротив ансамбля храмов занимали четыре каменных здания, сомкнутых в прямоугольник. За десятки прошедших лет они сильно обветшали, хотя на первых этажах еще работали магазины. Под церковной оградой с синими изразцами лепились убогие “забегаловки”…

Не верилось, что рядом, не за горами, не за морями, жила и кипела огромная столица. Бронницы продолжали хранить провинциальный уклад жизни, как тысячи старинных русских городов, коих обошли все коренные переломы и великие перемены XX века.

Ветеран войны и труда

Н.Лавренченко