“А ЗОЛОТЫЕ КУПОЛА КОМУ-ТО ЧЕРНЫЙ ГЛАЗ СЛЕПИЛИ…”
0
1150

Думаю, каждый бронничанин радуется, когда видит, как с каждым годом, несмотря ни на что, обновляется и хорошеет городской соборный комплекс. Сегодня в храме Михаила Архангела, который отсчитывает уже четвертый век своего существования, идут работы по замене старых обветшавших куполов на новые. Скоро они станут такими же, какими были прежде, в прошлые века: большой купол будет золотой, а малые – синие с золотыми звездами… Впрочем, в долгой истории нашего храма случались и тяжкие времена безверия и запустения… Сегодня мне вспоминается давняя и совсем не радостная история, которая произошла со мной более шести десятилетий назад. Она была напрямую связана с тогдашними гонениями на православную веру, с варварским отношением советских властей к историческим памятникам…

В конце лета – начале осени 1951­го я, как и все мои сверстники, готовилась к началу школьных занятий. Я в то время пошла в 7­й класс городской средней школы, которая находилась по ул.Советской, 33. Как­то возвращаясь с уроков (моя дорога домой шла мимо храма Михаила Архангела и городской милиции), услышала откуда­то сверху громкий стук и людские голоса. И, подняв голову, увидела незнакомых мне рабочих парней, которые, закрепившись наверху, делали что­то непонятное с церковными куполами…

Проходя на второй день своей привычной дорожкой мимо церкви, я снова увидела вчерашних “верхолазов”… “Что же они там делают?” – cнова задалась я вопросом. Но тогда, как обычно торопясь, чтобы не опоздать на урок, так и не поняла происходящего: “Наверное, что­то ремонтируют?” А минуя храм в третий раз и подняв голову, я вдруг остановилась перед зданием, как вкопанная. Стало понятно: приезжие “ремонтники“ наверху, на виду у всего города безжалостно раскурочивают главное украшения храма – купола. Просто обдирают с них позолоченную железную облицовку…

Самый большой – центральный купол на тот момент, когда я это заметила, был уже почти разобран. Та же участь постигла и два соседних меньших – южный и северный. Прямо внутри каркаса “основной головы” деловито стоял один из приезжих “верхолазов”. Он был пристегнут ремнем к железному штоку в центре и, судя по всему, руководил процессом разборки… Вскоре лишились облицовки западный и восточный купола, где тоже работали приезжие.

У меня тогда еще было мало жизненного опыта, не сложилось и твердой позиции в отношении всеобщей борьбы с религией. Я смотрела на все происходящее неискушенным детским взором… Но, как бы то ни было, в моем сознании прочно утвердилась мысль: у этих парней, разбиравших купола, – плохие намерения. И действовали они, как варвары, грубо сдирали позолоченные листы и бросали их вниз. Один уверенно орудовал ломиком, другой – большим молотком, третий – кусачками…

Продолговатые фрагменты облицовки один за другим падали к подножию храма. И ударялись об землю с каким­то жалобным звоном. Подавленная, я стояла и смотрела на происходящее… К завершению этой варварской работы погнутые части железной обшивки, словно огромные опавшие листья в беспорядке лежали у основания здания. Глядя наверх, за действиями “верхолазов”, я все время боялась, что падающие сверху листы, могут повредить расположенные внизу надгробия.

Ведь вокруг церкви, как известно, разместились могилы известных и уважаемых в городе людей. В те годы, насколько я помню, неравнодушные к истории бронничане всеми силами старались сохранить для потомков старинные мраморные и бронзовые изваяния над могилами. Бабушка с малых лет, приводя меня к церковным стенам, рассказывала мне о том, что здесь есть и надгробия моих предков – известных в свое время бронницких купцов. Правда, к началу 60­х их богатые мраморные памятники (как, впрочем, и другие) были куда­то увезены. Осталось только одно старое распятие и несколько надгробных памятников и плит.

Когда смотрела на то, как приезжие рабочие, возможно, сами того не сознавая, оскверняют храм, “обезглавливают“ его, у меня стало как­то тяжело на душе. “Кому же помешала пустующая церковь? Зачем этим незнакомым парням понадобилось безжалостно раскурочивать купола, ничего не делая взамен? Что будет дальше с нашим храмом? Разве приезжие не понимают, что нельзя разрушать то, что привычно и дорого многим жителям города?…” Я долго стояла у храма, смотрела наверх и старалась понять смысл происходящего. Смотрела до тех пор, пока “верхолазы” не завершили свое черное дело.

И вот, наконец, последние листы обшивки с восточного купола полетели вниз. Один из них, помню, летел особенно медленно, раскачиваясь, как на качелях. Словно никак не хотел упасть на нашу грешную землю… И вдруг этот медленно летящий вниз железный фрагмент, как­то резко вывернувшись из своей непонятной, троектории, неожиданно оказался прямо надо мной. Казалось, еще немного и он всей плоскостью падая, ударит меня по голове…

От неожиданности и детского страха, я никак не могла двинуться с места… Не сразу услышала громкий крик сверху: “Ты зачем тут стоишь?! Отойди сейчас же! Тебя же убьет!” Но отойти я не смогла: ноги словно перестали меня слушаться. Стояла, как вкопанная, глядя вверх… До сих пор не могу понять: какая неведомая сила тогда отвела от меня неминуемый и, может быть, смертельный удар? Лист пролетел совсем рядом, едва не задев меня, и с железным звоном ударился об землю… Не сразу осознав, что могло произойти, я потихоньку минута за минутой приходила в себя. Как бы очнувшись от крепкого сна, медленно обошла погнувшийся от падения железный лист. И все время оглядываясь на храм, поплелась с портфелем домой…

Там, наконец, придя в себя, я в ответ на мамин вопрос о том, почему задержалась из школы, сразу поведала ей обо всех подробностях происшедшего. Внимательно выслушав мой взволнованный, сбивчивый рассказ, мама долго просидела в задумчивости. Потом подошла к иконе (которая у нас размещалась в углу на кухне, над столом, где мы учили уроки), зажгла лампаду, помолилась и сказала мне: “Это тебя твой ангел­хранитель сберег… Ладно, успокойся, иди умойся и садись обедать. Проголодалась, наверное… А о том, что увидела, после поговорим…”

Потом следом за мной вернулся с гулянья и младший брат Валерик. Он прямо с порога громко выкрикнул: “Мам, а мам, приезжие дядьки наш храм на части разбирают… Все купола уже ободрали… Бабушки на улице говорят, что это зло творят безбожники и ироды…”

Помню, мать, как могла, объясняла нам, что эти дяди, которые прибыли к нам по чужой, злой воле, просто не ведают, что творят. “Церковь – святое место для всех, А такое отношение к Божьему храму оскорбляет чувства верующих людей…А вот в школе о том, что увидели, никому не рассказывайте. Нынче вера – у начальства не в чести и вас могут наказать…”

До сих пор помню сказанные нам спокойные и по­житейски мудрые мамины слова о том, что придет время, и все изменится к лучшему. Люди обязательно вернутся в Божий храм, станут разумнее и милосерднее. А наш старинный Архангельский собор когда­нибудь обязательно возродится в своем былом величии…

Сегодня с того давнего памятного события моей, тогда еще детской жизни, минул без малого 61 год. Давно осталось позади великое множество случившихся после больших и малых событий. Но, вспоминая свою школьную пору и все, что с ней связано, я часто думаю о том, какая же неведомая сила отвела в тот день от моей головы падающий с церковного купола железный лист… А еще я очень радуюсь, что надежды моей покойной мамы на лучшее для верующих горожан будущее нынче воплощаются в жизнь. Соборный комплекс год за годом обретает свое былое величие и становится подлинным украшением Бронниц. Очень хочется, чтобы и люди, наши земляки, приходя сюда, тоже становились чище и добрее…

Е.СМИРНОВА­-ЛАТРЫГИНА

Назад
Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий