Бронницкие НОВОСТИ

Вместе с редакционным фотокором Леней Гусевым перебирали его архив в поисках фотографий для очередного номера. Из альбома выпал снимок Гагарина в тюбетейке...

– Так ты и Гагарина снимал, – удивился я. – Когда это было?

– В его первый приезд в конце ноября 1961 года. Нам еще здорово с Димовым за это попало. А дело было так, я уже засыпал, когда позвонил мой приятель из аэропорта и под большим секретом сообщил, что только что приземлился борт с Гагариным для дозоправки. Разве я мог упустить такой шанс? Первый космонавт, мы Америке нос утерли, всеобщее ликование – и он в Ташкенте! Я начал сразу же собираться, а тут и звонок от Димова. У него тоже были свои информаторы в аэропорту. Помчались на встречу с космонавтом.

Георгий Димов тогда числился в первых репортерах “Правды Востока”, а у Гусева вовсе не было конкурентов, он умудрялся всегда первым или почти первым оказаться в центре важнейших событий, происходивших в наших краях, чтобы их запечатлеть. Так что у Лёни с ним сложился крепкий творческий дуэт.

Часа в три ночи они уже были в аэропорту, преодолев все преграды. Из гагаринского самолета навстречу им вышел генерал– лейтенант Каманин. Николай Петрович долгое время был командующим Туркестанским военным округом, пока не пошел на повышение в Москву. Его и командировали сопровождать первого космонавта. Поэтому, увидев пронырливый журналистский дуэт, особо не удивился. “Не могу впустить, не упрашивайте, спит космонавт. Летим в Дели, там ждут речи, встречи, дайте человеку отдохнуть”.

А тут на трапе появился и сам Гагарин. Стоит, улыбается. Не спится, мол.

Решили попить чаю в ресторане зала депутатов. Там и посидели до отлета. Посмотреть на Гагарина приходили пассажиры с других рейсов, ночные дежурные по аэропорту, летчики...

– И тут я спросил его по просьбе матери о боге, – Леня отхлебнул из пиалки зеленого чая и сделал паузу. Держать он ее умел чисто по­мхатовски. Как живодер.

– И что он ответил?

– Мать­то у меня, ты знаешь, старая коммунистка была, а тут на склоне лет засомневалась, начала интересоваться религией. Узнав, что еду на встречу с Гагариным, велела спросить – видел ли он там, на небе, Бога.

Леня не спеша отхлебнул чай, поправил фотографии, вылезшие из альбома, и лишь потом продолжил.

– Мама­то моя опоздала с вопросом. Первым, оказывается, его спросил об этом сам Никита Хрущев. Он через день после полета, 14 апреля, устроил прием в Кремле. Тосты там поднимали, здравицы всякие произносили. А он тихонько на ухо Гагарину: “Юра, скажи, а ты там видел бога?”. Ну а Гагарин в шутку – видел, мол, Никита Сергеевич, как на иконе. Тот запечалился и попросил: “Только ты, пожалуйста, об этом никому не говори”.

Гусев вновь налил из чайника мне, себе, сделал неспешный глоток и выдал припасенный напоследок эксклюзив.

– Так самое интересное , что чуть позже к Гагарину подошел с тем же вопросом патриарх. Юрию Алексеевичу было уже неудобно шутить со столь серьезным человеком и он честно признался, что не видел в космосе Бога, да и некогда было ему там об этом думать. Запечалился патриарх и тоже попросил Гагарина никому о том, что не видел Бога, не говорить.

...Прилет Гагарина в Ташкент был строго засекречен даже от местного руководства. Говорили, что шла команда от главного тогдашнего идеолога М.Суслова. Он посчитал, что поездка на Восток – в Индию, Цейлон и Афганистан – совсем не стыкуется с Советским Востоком и вызовет ненужные сравнения. Поэтому и поступило указание только заправиться в аэропорту и проскочить Ташкент незаметно. Не получилось. Никакие запреты не могли остановить любознательность людей. Началось с зала депутатов, где с Гагариным пообщались десятки людей, но настоящий скандал разразился на следующий день, когда в “Правде Востока” вышел фоторепортаж о приезде первого космонавта. Димов с Гусевым, естественно, положили на все запреты – разве упустишь такую сенсацию? – и опубликовали сногсшибательную новость. На следующий день газету буквально рвали из рук. Местное руководство, оскорбленное в лучших чувствах, было задето за живое. Все мировые газеты выходили со снимками Гагарина с президентами и королями, звездами науки и кино... Телеэфиры были заполнены репортажами о его визитах в страны Европы, Америки, Африки... А Ташкент, “звезда Востока”, корабль ведь носил это имя, остался на обочине. Поэтому наказали всех, кто, выполняя приказ сверху, утаил от властей визит Гагарина. Попало заодно и Димову с Гусевым.

Но если власти предержащие были обижены, что им не дали погреться в лучах славы первого космонавта, то разочарование простых людей было искренним. Покорение космоса вызвало тогда у всех советских людей небывалый прилив энтузиазма и гордости за страну. Ташкентцы недоумевали, почему весь мир имеет возможность видеть Гагарина, открывшего дорогу человечеству в космос, а они лишены возможности увидеть героя у себя на родине. И именно эти люди писали коллективные письма и жалобы во все правительственные и партийные инстанции.

Тогдашнему руководителю Узбекистана Шарафу Рашидову стоило немалых трудов убедить твердолобого догматика Суслова об отмене запрета. Коллективные письма трудящихся в этом плане сыграли решающую роль. Через две недели, когда Гагарин возвращался из поездки по Востоку, ему все же устроили прием в Ташкенте. Вдоль центральных трасс выстроились жители города, на центральной площади собрались десятки тысяч людей. Флаги, цветы, митинги, поездки по заводам и театрам...Кажется, переплюнули в пышности даже Индию с Цейлоном.

Рашит МУХАМЕТЗЯНОВ