“РЕЧКА ПАМЯТИ БЕЖИТ…”
0
1892

Немецкая мина, попав в их траншею, рванула так, что он, оглохший и засыпанный землей, надолго потерял сознание… Очнулся, когда кто­то потянул его за руку и все тело сразу пронзила нестерпимая боль от изуродованной осколками спины… “Один только живой остался, – голос санитара как с того света, – Потерпи, браток, сейчас в медсанбат доставим…” Второй раз в этот же день осколок мины разворотил ногу, когда его полуживого вытаскивали из­под обстрела… С тех пор прошло более 65 лет. Виктору Михайловичу ХОРИКОВУ, участнику боев за Ленинград, инвалиду ВОВ, многие годы проработавшего на Бронницкой ювелирной фабрике, исполнилось 85. Уже давно нет на этом свете многих его ровесников­ветеранов, старших братьев, жены. А он, несмотря на раны и возраст, продолжает жить и помнить.

Довоенная жизнь вспоминается обрывками. Как в пришедших на ум строках: “Речка Памяти бежит по лугам, то петляет в перелесках тут и там. То в болотах затерявшись, чертит круг. Но не сразу возвращается, не вдруг…” Из тумана десятилетий выплывают лица людей, которых давно уже нет. Хлопочущие по хозяйству дед, отец, мать, братья – коренные подмосковные жители. Он, как и все пятеро сыновей Михаила Хорикова, вдосталь потрудился на земле. А перед войной смышленый парнишка из Станового освоил специальность слесаря…

Отложились в сознании и проводы в действующую армию в мае 1942-­го: призвали Виктора 17-­летним. Со сборного пункта их привезли в Павлов­-Пасад, там погрузили в эшелон и – в Ленинград. Едва прибыли к берегу Ладоги, сразу попали под авианалет…

– Хорошо, что рядом наши зенитки стояли, – вспоминает ветеран, – сумели отогнать вражеские самолеты и потерь не было. А ночью нас погрузили в трюм парохода, и мы поплыли на другой берег. К утру, когда причалили, нас назвали “счастливчиками”. Ведь многие суда не доплывали до берега: немецкие летчики часто уничтожали их вместе с людьми на плаву. В дальнейшем мы поняли, в какую ситуацию попали. Ленинград уже находился в блокадном кольце, и там был страшный голод…

Сначала он попал в береговую артиллерию, защищавшую город с моря. А когда их подразделение расформировали, его направили в учебный полк связи, стали готовить из них военных связистов. Перед глазами – картина, как они раскатывают катушки с кабелем прямо в Таврическом саду… А блокадная голодуха все сильнее давила на их быт: днем набегаются, а придут на ужин – там кусок черного хлеба и пара вареных полугнилых картошин…

– Наш взвод размещался на 2­-м этаже, и мы, молодые парни, с трудом поднимались в свою казарму, – вспоминает мой собеседник. – От постоянного недоедания все еле ноги передвигали… А потом повезло: к нам с передовой пришел ротный замполит, отобрал нас, 9 курсантов, и мы пешком отправились на место боевых действий, туда , где проходил Ленинградский фронт. В пути невыносимо хотелось есть, а замполит все время подбадривал: “Вот придем, наш повар вам по полному котелку каши наложит…” И, правда, когда дошли, нас, действительно, накормили досыта…

Тикают старые ходики на стене. Не торопясь, продолжает свой рассказ ветеран. А мне снова слышится знакомое: “Речка Памяти течет уж давно, то слезы простой, прозрачней, – видно дно. То как зеркало волшебное она: видно жизнь в ней, видно смерть, не видно дна…” Воспоминания уносят его в январь 1943­-го. У д.Марьино их отдельная рота связи участвовала в попытке прорыва обороны немцев. И хоть Неву уже сковало льдом, танки по нему пройти не могли, и в атаку пошла одна пехота. Оборонялись немцы ожесточенно. Кроме них, красноармейцам противостояли латыши и эстонцы в германской форме. Потери с обеих сторон были ужасными – невский лед, казалось, стал красным от крови. И дальше, когда они проходили мимо освобожденной деревни, ступить было негде: все усеяно трупами солдат…

Прорвав линию фронта, связисты вместе с наступающими частями пошли к Пулковским высотам и ж/д станции Мга. Хотели соединиться с частями Волховского фронта. На линии их наступления оказался тот самый, знаменитый “Невский пятачок”, который все 900 дней блокады оставался единственным плацдармом на правобережье, удерживаемом советскими частями. Здесь рядовой Хориков получил первое ранение в левую руку и попал в медсанбат. А подлечившись, с лета 1943-­го воевал уже в минометном расчете 22­-го стрелкового пока 92-­й стрелковой дивизии Ленинградского фронта. Комвзвода у него был ленинградец лейтенант Кузеванов, который и обучал пополнение минометному делу. Вскоре Хориков выучился на наводчика и стал комсоргом роты.

Участвовал минометчик и в окончательном освобождении Ленинграда. Перед большим наступлением они из ротных минометов вместе с прибывшими на их участок фронта “катюшами” два часа обстреливали позиции врага. От беспрерывной стрельбы стволы накалялись почти докрасна. А уже после столь серьезной артподготовки все двинулись в атаку… Освобождая родной город, погиб фронтовой наставник солдата – лейтенант Кузеванов. А самого Хорикова позже, уже в Карелии, летом 1944-­го, ранили еще два раза. Мина достала его в укрытии вместе с двумя бойцами: их обоих – насмерть, а ему вырвало целый кусок спины и ниже. Даже солдатская книжка, которая лежала в заднем кармане галифе, превратилась в кровавые лохмотья… А когда санитар тащил его на себе в медсанбат, еще один крупный осколок мины покалечил ногу…

– Попал я в один из ленинградских госпиталей, – продолжает ветеран. – А там врачи, увидев мои раны, отправили еще дальше в тыл – в эвакогоспиталь, где пролежал не один месяц. После излечения попал в артиллерийский полк, близ г.Горького. Только война тогда была уже на исходе – шла весна 1945-­го….

Все знают, что в Москве, на Красной площади, было два победных военных парада – 1 мая и 24 июня. Про первомайский по­-своему рассказал мой собеседник. Во время парада они, артиллеристы-­орденоносцы, сидели на машинах, а сзади везли пушки. Когда подъехали к мавзолею, он сразу узнал стоящих на трибуне Сталина, Молотова, Ворошилова…После парада им даже подарки вручили – по 2 кг сахара каждому. А за военные заслуги рядового Хорикова наградили орденом Отечественной войны I степени и многими медалями СССР.

В сентябре 1945-­го он вернулся домой, женился. Отец помог приобрести полдома там же, в Становом, и они с молодой женой справили новоселье. Потом на свет появились дочка и два сына. Бывший фронтовик стал работать на Бронницкой ювелирной фабрике, а жена – в Синькове, тоже в ювелирной артели. Быстро освоить цепевязальные операции помогла довоенная слесарная профессия. Только трудно было каждый день ездить в город, и он перешел на надомную работу. Проработал на ювелирке почти 30 лет. Вместе с женой получился производственный “дуэт”: он собирал цепочки, она паяла. А уже готовые изделия отвозили в Бронницы.

Сами всю жизнь честно трудились и детей воспитали достойно. Старший сын – Владимир, стал офицером, отслужил в армии более 20 лет и ушел в оставку в чине майора. Младший, Александр, не один год работал в Бронницком ПАТП. На пенсию Виктор Михайлович ушел, как инвалид войны, в 55 лет – в 1979­м. Сейчас у ветерана уже трое внуков, одна внучка и четверо правнучек.

Тяжело откашливаясь, ветеран завершает рассказ о пережитом, о суровых военных верстах. Испытаний на его долю выпало столько, что хватило бы на десятерых. Слушаешь и опять вспоминаешь знакомые строки: “Речка Памяти моей все течет. Скоро тронется на ней жизни лед. И тогда я поутру соберусь, в речке Памяти моей утоплюсь…” И в самом деле: с глубоким и обжигающе студеным ледяным течением можно сравнить жизнь этого уходящего военного поколения россиян. Воспоминания на исходе биографии обретают для каждого из них свой особый смысл. И помогают понять главное: несмотря ни на что, земной путь пройден не зря.

Валерий ДЕМИН

Назад
Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий