"ГОРИ, ГОРИ, МОЯ ЗВЕЗДА!"
0
1737

Успехи в военной службе — это не “звездопад” на погоны и на грудь, а способность соответствовать своему званию и должности в самой сложной ситуации”, — сказал в прошлом столетии известный советский полководец. Пожалуй, и сегодня с этими словами согласятся многие тысячи российских солдат и офицеров, прошедших суровую армейскую школу. Когда службе отданы лучшие десятилетия жизни, по-особому оцениваешь прожитое и пережитое. В Бронницах немало кадровых военных, многие из которых уйдя в запас, и “на гражданке” не забывают армейской выучки, не теряют своих лучших деловых и душевных качеств, не “раскисают” от житейских неудач и трагедий.

Подполковник в отставке, более трех десятилетий прослужившем в инженерных войсках, 78-летний бронничанин Алексей Васильевич МАКЕЕВ, не просто вчерашний военный, чья биография прошла в разных точках армейской карты страны, ближнего и дальнего зарубежья. Это по-своему уникальный человек с большим жизненным опытом, глубокими знаниями и собственным, осмысленным взглядом на военное дело и на все, что с ним связано. Сегодня он — самый обычный пенсионер, по последней должности инженер по технике безопасности стройфирмы “Феникс”. Несмотря на годы и возрастные болячки, продолжает трудиться: сотрудничает со многими бронницкими стройпредприятиями, консультирует молодых специалистов по вопросам трудоохраны.

Многие в пенсионном возрасте начинают писать воспоминания о прожитом. Изрядно помотавшийся по городам и весям бывший военный строитель и сапер, глава инженерной службы дивизии и военный советник Макеев — не исключение. Подобно знаменитому советскому военноначальнику, он назвал свои мемуары “Воспоминания и размышления русского офицера”. Но никакой высокопарности здесь нет: вспоминать и размышлять могут ведь не только великие.

Что же привело простого паренька из затерявшейся на Рязанщине маленькой деревеньки Зарытки в кадровые офицеры? Случайность или закономерность? А может быть, главную роль в выборе жизненных ориентиров сыграло нелегкое военное детство? Слишком уж прочно врезались в память 15-летнего Алеши черная тарелка репродуктора на колхозном дворе и речь Молотова 22 июня 1941 года, разом перечеркнувшая всю прежние надежды...

...Мы вдруг поняли, что началось, что-то страшное и тревожное, которое коснется каждого..., — написал он, спустя десятилетия в своем дневнике.— Сразу развернулась мобилизация. Мужчины до 35 лет от роду ушли на фронт в первые же дни войны... В конце июня уехали на трудовой фронт под Смоленск — рыть противотанковые рвы и наши активисты-комсомольцы. Но вскоре в панике сбежали оттуда. Их разогнали быстро наступавшие немцы...”

Война заставила оставшуюся в деревне молодежь трудиться за всех ушедших на войну. К вечеру Алеша так уставал, что едва доходил до дома... По своему повлиял на “профориентацию” и пример отца-железнодорожника, который всегда был собран и подтянут, как военнослужащий. Потому, наверное, самой первой ступенью в самостоятельной жизни Алексея стала учеба в Рязанском железнодорожном техникуме. Окончив его, молодой мастер-строитель участвовал в восстановлении разрушенного войной Смоленска. Перед глазами до сих пор городские руины 46-го: “... “Всюду груды битого кирпича, искореженные плиты с торчащей арматурой, воронки от авиабомб и черные скелеты домов, уже успевшие прорости осинником... На одном из зданий городского центра на обгоревшем кронштейне болтались искореженные часы. Под ними до войны, говорят, любили назначать свидания...”

Но работа строймастром не стала призванием для целеустремленного парня. Его не оставляла мысль об армейской профессии. В 1947 году Алексей поступил в военно-инженерное училище. “Из нас готовили командиров саперных взводов инженерных подразделений… — написал он о годах учебы, — Мы основательно изучали все военные дисциплины. Но школу выживания проходили в зимних лагерях на Карельском перешейке. Морозы под 30 градусов, глубокие снега, передвигались только на лыжах, спали на нарах, в полушубках...” Через три долгих и трудных года новоиспеченный лейтенант был направлен в группу советских войск в Австрии и Венгрии. Начались обычные армейские будни.

Год за годом он вместе с женой скитался по гарнизонам, не имея ни кола, ни двора. Даже семейная мебель была казенной, с инвентарными номерами. Но все эти тяготы, как и первое хрущевское сокращение армии, тогда мало волновало молодого, целеустремленного лейтенанта. В те далекие 50-е он был полон сил, энтузиазма и надежд. Служил и в Прикарпатском, и в Белорусском военных округах, в Германии. В составе саперно-инженерной службы Макеев участвовал во многих крупных армейских и штабных учениях, проводимых в то время вместе с подразделениями стран участниц Варшавского Договора. Часто отрабатывались совместные действия войск на случай превентивного ядерного удара со стороны армий НАТО. “Вероятный” противник части, где служил Макеев — 8-я механизированная дивизия армии США и 5-я танковая дивизия ФРГ, а также вооружение, включая передвижные ракетные установки, химическое и бактериологическое оружие, во времена “холодной войны” были вполне реальными и конкретными.

Алексей Васильевич по сей день размышляет о том, как сложилась бы его судьба, жизнь миллионов людей в СССР и за границей, если Карибский кризис, перерос в полномасштабную ядерную войну. Все войска осенью 1961 года целый месяц находились в состоянии повышенной боеготовности. “Пришлось принимать экстренные меры на случай возможной мобилизации и развертывания батальона в бригаду, — читаешь в его дневнике, — и надолго забыть об отдыхе и положенном отпуске... Только позже узнали об установке наших ядерных ракет на Кубе и реакции США на эту акцию...” А еще теперь, спустя годы, он все чаще вспоминает знакомых офицеров-сверстников, многих из которых уже давно нет на свете: близость к испытательным полигонам и радиации не проходила бесследно для здоровья…

Когда майор Макеев служил в должности начальника инженерной службы танковой бригады в Белоруссии, в его судьбе произошла особенно резкая перемена. Он оказался в числе так называемых военных советников. В то время СССР обеспечивало вооружением не только партнеров по соцлагерю, но многие другие дружественные страны в разных уголках планеты. Адресами поставок были “горячие точки”, места локальных военных конфликтов. Следом негласно направлялись и специалисты-советники для того, чтобы в боевых условиях обучать местных воинов пользоваться советским оружием и техникой. В рамках оказания СССР так называемой интернациональной помощи зарубежным странам, постоянно испытывались и наше оружие, и наши специалисты.

Сначала у Алексея Васильевича была перспектива отправиться в Чили или в Перу. Но судьба распорядилась иначе. Он попал на самую настоящую войну: был назначен советником начальника инженерной службы танковой дивизии армии Сирии, которая в то время вела боевые действия с израильтянами. Пришлось до тонкостей изучить не только всю оргструктуру сирийской армии, но и сам уклад жизни, обычаи этой страны. Перед вылетом на место службы у него забрали документы, партбилет, переодели в гражданскую форму. Ведь советский офицер направлялся на заграничную войну, к которой армия СССР, вроде бы никакого отношения не имела. Обстановка в Сирии была такой: в октябре 1973 года войска Израиля начали наступление и, прорвав фронт, устремились к сирийской столице. Танковая бригада, где предстояло служить, в ходе ракетных ударов израильтян понесла очень серьезные потери. Боевые действия проходили всего в 40 км от столицы...

Ситуация на фронте со временем стабилизировалась. “Войной по распорядку дня” позднее назвал советник Макеев дальнейшие позиционные бои под Дамаском. Стороны еще долго воевали, но уже без прежнего ожесточения, с перерывами на сон, обед и долгими затишьем... “Мы — советники-“хабиры” носили форму сирийской армии, разумеется, без знаков различия.... С утра приезжали на подземный командный пункт. Затем начиналась артперестрелка воюющих сторон, а мы сидели со своими “подсоветными” и, не суетясь, ...играли в шахматы.” Так и воевали до самого введения “голубых касок” ООН в зону конфликта.

Впрочем, это было только начало его заграничной службы. Впереди ждали опасный сирийско-иракский конфликт, памятные командно-штабные учения “Ефрат-75” и “Ярмук-1”... И еще сотни больших и малых событий с его участием... Без малого два года прослужил Макеев в сирийской армии. И, вспоминая их на страницах своего офицерского дневника, он часто проводит временные параллели с нынешним временем, с событиями прошлого и настоящего, с положением офицеров в постсоветской армии. И дает свои выстраданные оценки... “В завершении службы и в связи с 50-летием мне вручили грамоту за безупречную службу и образцовое выполнение интернационального долга. Но я уже знал, что по возвращению из Сирии буду уволен в запас по возрасту... Почему-то мне после почти 30 лет беспокойной армейской службы стало грустно, словно пассажиру, которого хотят ссадить с уходящего поезда...”

Гражданский этап в жизни: более чем 15-летний трудовой стаж в коллективе военных строителей 494 УНР, создание здесь отлаженной службы безопасности труда — это, пожалуй, самый деятельный, но и самый тяжелый период. Вместе с приобретениями — заработанным авторитетом, обустройством семьи и потомства в Бронницах, ему были уготованы и горькие потери. Как и многие бывшие советские офицеры, он тяжело переживал развал СССР и последующее растаскивание некогда единой союзной армии по национальным “вотчинам”. Многие друзья-товарищи по службе вдруг оказались за границей… Затем обрушились семейные трагедии: с интервалом в два года умерли жена и единственная дочь, а позднее и сам перенес тяжелейшую операцию.

Но отставной подполковник не сломался, не стал ни скептиком, ни нытиком. Он, как и прежде, ни в чем не отстает от времени. Как и в молодые годы, крепок умом и духом, регулярно смотрит ТВ, читает газеты, с особым пристрастием “Бронницкие новости”. И все также в делах и заботах: несмотря на преклонный возраст, востребован на строительном рынке. Толковый специалист всегда в цене, а значит жизнь на пенсии, несмотря ни на что, продолжается... И не беда, что силы уже не те, а старый офицерский мундир, который он недавно надел к Дню Победы, стал немного мешковат. И пусть не хватает среди наград заслуженного по праву сирийского ордена, который до сих пор ему не вручен... Главное, считает Макеев, чтобы звездный свет был не на мундире, а в душе. Тогда любые тяготы переносятся легче и даже на исходе лет, многое воспринимается проще и яснее. Как в полюбившейся ему с молодых лет старинной и мудрой русской песне-романсе. “Гори, гори, моя звезда! Звезда моих ушедших дней...”

Валерий ДЕМИН

 

 


 

Назад
Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий