БРОННИЦКИЙ УЕЗД: РЕАЛИИ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ
0
1639
Нет страшнее трагедии для страны, чем гражданская война. Каждый старается выжить, приспособиться в новых непривычных реалиях. Во время всеобщего хаоса проявляется весь спектр возвышенных и низменных черт людей. Стремление найти свое место в изменившемся мире по-своему формировало линию поведения граждан. Причем, далеко не все в борьбе «за светлое будущее» руководствовались высокими идеалами. Одних раскол общества толкал на агрессию и непримиримую вражду, другие – в ходе репрессий стремились обогатиться любой ценой…
Безусловно, события, которые происходили в Бронницком уезде во время и после Октябрьской революции, могли иметь место и в любом другом регионе России. Но для нас, музейных работников, бесценным источником для изучения событий столетней давности стали уголовные дела, рассматриваемые Бронницким народным судом. Население обширного в то время уезда неоднозначно отреагировало на смену политического строя в стране. Приведу некоторые примеры.
Осенью 1917 года на Малютинской фабрике в Раменском сложилась критическая ситуация с продовольствием. 26 сентября Виктор Зотиков – директор фабрики – разместил в людном месте объявление о нехватке хлеба. На следующий день фабричный комитет созвал экстренное общее собрание трудового коллектива. После унизительного выступления и обещания уйти с поста Виктор Викторович подвергся нападению на территории фабрики и был жестоко избит. За него заступился Михаил Махаев – 29 лет, член кружка культурного просвещения, после чего сам оказался в больнице с ушибом головы и ссадиной на лице. Виновных в этом преступлении, конечно же, не нашли.
За любое неосторожное высказывание могли обвинить в агитации против Советской власти. Так случилось с жителем села Софьино гражданином Б. 1843 года рождения. Вот текст из протокола его допроса (сохранен без редактирования): «12 октября 1919 года я ехал из командировки с Кузьминского к месту службы на Перервенский шлюз на пароходе Марчи. Проезжая мимо своего села Софьино, мне знакомый человек сообщил, что у моего отца в Софьине был произведен обыск и отобраны при обыске 50000 денег и около трех пудов меда с собственной пасеки. Приехав на шлюз в Перова, я встретил у сходного трапа знакомого комиссара М. … он ответил, что обыск производился Бронницким Уездным Советом. Я сказал ему, что это грабиловка».
Во время допроса гражданин Б. оправдывался, объясняя, что сказанные им слова не были адресованы против Советской власти. А девятнадцатилетний комиссар М. в своих свидетельских показаниях отметил, что: «… товарищ Б. принадлежит к более имущему классу и кроме того имеет прислугу, отчасти является эксплуататором чужого труда … Товарищ Б. очень громко говорил, что это грабиловка, так жить нельзя. Слышали все находящиеся вблизи».
Старые обиды и зависть в то время часто становились причиной превышения полномочий и мести со стороны представителей Советской власти. Комиссар М. на своего не сдержанного в суждениях односельчанина составил протокол за агитацию и привлек его к ответственности. И, хотя уголовное дело в дальнейшем прекратили, гражданин Б. перед этим пережил и обыски, и ограничение в передвижении.
Революционная власть выискивала новые источники пополнения опустошенной и разграбленной казны. Порой они оказывались весьма изощренными. Так, 30 августа 1920 года начальник заградительного отряда при Старогоркинской фабрике составил протокол на гражданина Р. Последний, как излагалось в этом документе, ехал по Бронницкому шоссе в направлении Москвы. Недалеко от фабрики его задержал один из членов этого отряда. При осмотре телеги обнаружили 1пуд 10 фунтов (около 27 кг) овса. Гражданин Р. предложил взятку, чтобы следовать дальше. Представитель новой власти взял с несостоявшегося коммерсанта 2200 рублей, но при этом сразу его арестовал. А полученные деньги передал начальнику отряда. После двенадцати дней пребывания в тюрьме гражданин Р. получил обратно свои документы и был отпущен. Деньги сдали в Бронницкое казначейство.
Голод, нищета и безнаказанность нередко толкали людей на преступления. Каждый крестьянин, имеющий хоть какое-то хозяйство, казался другим зажиточным и мог подвергнуться нападению и быть ограбленным. И, защищая свое скудное имущество, рисковал стать преступником. Произошедшее с жителем села Юрасово крестьянином К. – яркое тому подтверждение. 14 февраля 1919 года в 12 часов ночи он услышал стук в сенях. Подумал, что теленок зашел. Отворил дверь и увидел там человека, который шел на него. Хозяин дома с криком поспешил запереть дверь изнутри. Нападавший пытался вломиться в дом. Однако крестьянин с женой крепко удерживали дверь. А потом «… начали припутывать дверь веревкой».
Сын хозяев при этом кричал в окно, звал на помощь и топором стучал в стену соседа. Грабитель, испугавшись, убежал. На шум вышел сосед гражданина К., и все вместе стали осматривать двор. Обнаружили пропажу саней, лошади, сбруи и продуктов. Собрался народ, и все пошли пешком по следу саней, захватив с собой вилы и пешни. У села Татаринцево увидели хозяйскую лошадь, которая шла навстречу. След привел преследователей на окраину деревни Сабурово, к маленькой избенке. Сочли необходимым разбудить комиссара этой деревни, объяснить суть дела и только потом зайти к подозреваемому. Комиссар пригласил понятых, все отправились к дому.
Войдя во двор, все стали прислушиваться. Из глубины дома раздался кашель, но дверь на стук никто не открывал. Комиссар выбил замок, и все вошли вовнутрь. Кто-то торопливо слез с печки и стал шарить в темноте вокруг... Вдруг раздался ружейный выстрел. После все начали ловить хозяина дома. Когда его схватили и хотели связать, он начал кусаться, вырвался и убежал по направлению поля. Толпа побежала за ним с криками «Стой!». Беглец быстро скрылся в сарае с сеном.
Преследователи заметили это и стали искать подозреваемого в сене. Они «… пыряли вилами и пешнями. Ответа опять не было. Стали искать руками». Вскоре обнаружили, что под сеном лежал человек лицом вниз. Его подняли и повели к дому, но он вырвался. Пробежал несколько саженей и упал. Как видно, его сильно поранили вилами… Преступник лежал на снегу босиком и в одном белье, при этом тяжело дышал. Понесли его в дом, где он и скончался. Грабителем оказался красноармеец, двадцатилетний житель села Сабурово, гражданин Г. При обыске в доме у убитого обнаружили 70 боевых патронов и много краденого. Комиссар села Сабурово отметил, что давно подозревал гражданина Г. в преступных действиях.
Пятерых участников этого самосуда над красноармейцем-грабителем задержали и направили в Бронницкую уездную тюрьму. Жители села Юрасово и Сабурово обратились к следователю с просьбой освободить арестованных на поруки. Вскоре всех освободили. 3 мая 1919 года состоялся суд. Обвиняемые отделались условными сроками.
Нельзя не отметить откровенно враждебное отношение новой Советской власти к православной церкви. Происходила подмена духовных ценностей и традиций. Повсеместно стали призывать священнослужителей на принудительные работы в тыловое ополчение. 18 февраля 1920 года прихожане села Фаустово обратились с прошением в организационно-учетное отделение юридического отдела Бронницкого Совета рабочих и крестьянских депутатов. «…Мы, прихожане означенной церкви, имеем заявить, что приход наш очень большой и в настоящее время усилились эпидемические заболевания и в виду призыва священника нашего, Сергея Кедрова в тыловое ополчение, необходимые религиозные требы остаются без удовлетворения…».
Полученный отказ местной власти для верующих оказался неожиданным. Вот как его замотивировали тогдашние революционные чиновники: «…освобождение от тылового ополчения может быть представлено только тем, кто занимается общественным трудом… Чего в данном деле не видно и что совершение тех или иных религиозных обрядов, а так же Богослужения не могут подходить под понятие общественного труда.»
А вот прихожане села Рыболово Вохринской волости, отстаивая права местного священнослужителя, проявили смекалку. В прошении об освобождении дьякона Ивана Александровича Другова от тылового ополчения отметили, что «… состоит в должности счетовода в потребительском обществе «Пахарь»…».
И в завершение хочу отметить откровенное обращение священника села Татаринцево П.П.Цветкова в Бронницкий народный суд с прошением об освобождении его от трудовой службы в тыловом ополчении. Вот строки из него: «…Командир считает меня слабым и плохим по старости тыловым работником». Суд удовлетворил его просьбу, один из инструкторов написал по этому поводу жалобу. Впрочем, справедливость все-таки восторжествовала: 27 декабря 1919 года Московский Губернский Совет Народных судей оставил решение Бронницкого суда в силе.
Лусинэ ТРЕЩЕВА, научный сотрудник Музея истории г.Бронницы
Назад
Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий