ГОД ЗОЛОТОЙ СВАДЬБЫ
0
Автор(ы):
  • Супруги Игнатьевы в 50-е годы
    Супруги Игнатьевы в 50-е годы
1288
На этом 50-летней давности снимке — двое молодых людей. В 1957-м у них все было впереди — трудная послевоенная жизнь, десятилетия работы в 21 НИИИ, прочная семья, заслуженное уважение коллег и друзей. Вот только военную юность супруги-бронничане ИГНАТЬЕВЫ не смогут забыть никогда: очень уж глубокие отметины оставили в их памяти грозовые 40-е и повлияли на всю биографию. И в нынешнем 2007-м, когда ветераны станут отмечать золотую свадьбу, они обязательно вспомнят пережитое. И расскажут потомству о том, какая эта великая радость — жить, трудиться и праздновать под мирным небом.
У Серафимы Александровны, которая в 15 лет оказалась на легендарном Ораниенбаумском плацдарме, своя правда о войне и обороне Ленинграда. Она не понаслышке знает о том, как в конце 1941-го здесь, на узкой, всего в 50 км, полосе вдоль Финского залива, красноармейцы 8-ой армии вместе с двумя бригадами «морпехов» при огневой поддержке береговой и корабельной артиллерии Балтфлота день за днем сдерживали натиск ударной германской группировки, рвавшейся в осажденный город на Неве.
Петергоф — город-музей, где прошло ее детство, стал передовой. Эвакуироваться со всеми Серафима не успела. Ее отец, руководивший противовоздушной обороной города, даже слышать об этом не хотел. Он, как и многие в то время, был уверен: немцев скоро отбросят и погонят назад. Но фашисты, наступая, вскоре прорвались на петергофский вокзал, и отрезали все отходные пути на Ленинград. Враги оказались всего в паре километров от их дома, который вскоре сгорел от бомбежки. Семья покинула кров, ничего не успев взять из имущества, из нужных и памятных вещей.
Прибавив себе год, девушка записалась в сформированный на ж/д станции Лебяжье, военно-восстановительный батальон. И, как многие ее сверстницы, не щадя себя, каждый день трудилась на ремонте подъездных путей, заготовке дров для двух бронепоездов, базировавшихся на станции, на расчистке завалов после постоянных бомбежек и артобстрелов. Здесь было, как на фронте: стремясь любой ценой уничтожить одну из опорных баз Ленинградского фронта, фашисты буквально засыпали ее бомбами и снарядами.
— Наш женский взвод поселили в одной из дворцовых пристроек Ораниенбаума, — рассказывает моя собеседница, — Когда-то здесь жили фрейлины императорского двора, а в 41-ом в этот заповедный мир война... Серафима Александровна до сих не может без негодования говорить о том, какую великую рукотворную красоту хотели уничтожить немецкие завоеватели в этих исторических местах. Она рассказывает, как местные жители, не щадя жизни, укрывали от бомбежек, зарывали в землю уникальные даже для Европы памятники, украшения и статуи знаменитых на весь мир фонтанов Петродворца…
Выбиваясь из сил под тяжестью двухметровых бревен, девушки подтаскивали их к прибывшему на станцию составу, Бронепоезда загружали его по ночам и как можно быстрее: ведь за каждым поездом немцы вели настоящую охоту. Уголь на станции давно кончился, локомотивы топили дровами, которые были необходимы экипажу, как вода и боеприпасы. Часто немецкие самолеты появлялись в разгар погрузки, но женская бригада не уходила в укрытие. Работали под вой пикирующих «юнкерсов» и залпы зенитных орудий. От света прожекторов и взрывов авиабомб становилось светло, как днем…
— До сих пор с ужасом вспоминаю эти ночные бомбежки, — говорит она. — Смерть, казалось, кружила прямо над нами: осколки тяжелым градом били по насыпи и рельсам, впивались в бревна, которые мы грузили. Рядом часто вскрикивали и падали раненые, убитые… Помню, как сама едва уцелела, когда неподалеку рванул тяжелый фугас и меня, едва успевшую залечь за насыпью, почти с головой засыпало комьями земли…» Таким запомнила лицо войны вчерашняя школьница. Перед глазами до сих пор лица погибших, умерших от ран подруг из их бригады. Но еще страшнее оказался блокадный голод…
Она и сегодня, спустя многие десятилетия, не может равнодушно смотреть, когда кто-то выбрасывает хлеб в мусорный бак. Сразу вспоминаются голодные месяцы 42-го на одном подножном корму: даже без скудного блокадного пайка. Особенно губительной для защитников плацдарма стала первая военная зима. Они, как и жители Ленинграда, попали в тяжелейшее положение: очень часто баржи с продовольствием фашисты уничтожали на воде Финского залива при подходе к окруженному «пятачку». И тем самым обрекали его защитников на голодную смерть.
В Ораниенбауме и Лебяжьей, как она вспоминала, тогда не стало ни собак, ни кошек — в пищу шло все, что можно и нельзя было есть… Десятки еще молодых людей, умерших от истощения, и лежащих там, где их настигла смерть, стали привычным явлением для сурового быта тех лет. Пожалуй, именно тогда она, как и все блокадники, узнала настоящую цену даже маленькому кусочку черствого пайкового хлеба. Ведь сколько знакомых и не знакомых ей людей он мог спасти от голодной смерти…
Наверное, не только общее место работы, обоюдная симпатия, но и схожесть биографий, свела вместе в послевоенном Петергофе, немало повидавшую Серафиму и Леонида Игнатьева — молодого офицера, выпускника военно-транспортной академии, попавшего по распределению в здешний оборонный НИИ. За плечами у бывшего фронтовика, чудом оставшегося в живых, был тяжелый, но и опыт службы в действующей армии. В составе 27-го полка 11-ой стрелковой дивизии Брянского фронта новобранец участвовал в наступательных операциях, в первых, кровопролитных боях под Сталинградом и на Курской дуге.
При штурме и взятии г.Карачев Леонид получил тяжелое ранение. О нем ему до сих пор напоминает изуродованная крупным осколком нога. Ее сначала хотели ампутировать, потом долго лечили: раненый солдат сменил четыре госпиталя. Но на передовую уже не попал: его направили на учебу в Одесское артиллерийское училище, которое успешно окончил в декабре 1945-го. С тех пор он навсегда связал свою судьбу с «оборонкой». Познакомившись с молодой сотрудницей НИИ, пережившей блокаду и награжденной медалью «За оборону Ленинграда», он сразу понял: это на всю жизнь.
Шли годы, менялись гарнизоны и места жительства. Два близких по воспитанию и образу жизни человека, раз и навсегда связав свои судьбы, поровну делили тяготы не обустроенного быта, во всем поддерживая друг друга. Вместе участвовали в восстановлении Петергофа, вместе перебрались потом в подмосковные Бронницы. Как и другие офицерские семьи, намыкались по чужим углам. Даже своего скарба поначалу не было: лишь казенная мебель с инвентарными номерами. Только через годы, когда развернулось на новом месте большое хозяйство 21 НИИИ, поднялся на пустыре институтский городок, Игнатьевы получили квартиру.
Дополняя друг друга чем-то, как им кажется, очень важным, они вспоминают прожитые десятилетия, снимают с полок старые семейные альбомы, показывают мне фотографии друзей, знакомых на снимках 60-х, 70-х, 80-х… В те годы институтский коллектив был, как одна семья. Многие офицерские семьи дружили между собой. Умели и добросовестно работать, и весело, сообща отмечать праздники. Каждый год для них по-своему памятен, каждый оставил свой след в биографии…
За совместные полвека им довелось пережить немало. И, хоть не все сложилась, как хотели, они не жалеют об этом. Оба честно трудились: он дослужился до полковника, стал руководителем отдела, она — верной подругой и помощницей во всех делах. Вырастили сына, продолжившего офицерскую династию Игнатьевых. И, если бы не развальные 90-е, он по сей день служил бы в российской армии. А еще ветераны раз и навсегда привязались к Бронницам. Даже, когда появилось возможность сменить место жительства, остались здесь. Слишком многое связало их с этими местами, слишком много они теперь значат в их жизни.
Валерий ДЕМИН

 
Назад
Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий