Бронницкие НОВОСТИ

Эти снимки из далеких 30­х годов, бережно сохраненные детьми Никиты Ильича, – немногое из того, что осталось от нашего родственника и дает представление о нем, о его внешности. Никита – самый старший из семейства Зайцевых, он родился в 1902 году. В 1927 году стал самостоятельным семейным человеком. На самом раннем фото мой дядя запечатлен со своей молодой супругой Натальей Егоровной, которой в дальнейшем как жене «врага народа» довелось пережить немало испытаний, заметно сокративших её жизнь. Два других дядиных снимка относятся уже к более позднему периоду репрессий: оба они – сибирские – из г.Кузнецка (позже г.Сталинск, а ныне – Новокузнецк), куда подобно тысячам других раскулаченных, была выслана семья Зайцевых... 

Впрочем, лучше обо всем по порядку. Моя мама и её брат росли в большой крестьянской семье. Их родитель, Илья Алексеевич, начинал свою трудовую биографию простым ткачом у богатого фабриканта. Но со временем работящий парень сумел заработать денег, построил свой дом в д.Алешино Бронницкого уезда и женился. Там в 1914 г. и поселились супруги Зайцевы, завели своё хозяйство, стали крестьянствовать. Домашнее добро они, как и все честные люди, наживали своим трудом. Имели лошадь, корову и другую домашнюю живность, большой огород. Чтобы прокормить и вырастить шестерых детей, дать им хоть какое­то образование, нужно было работать, не покладая рук. Надо сказать, что все дети Зайцевых были грамотными – учились в церковно– приходской школе, умели читать и писать. 

Со временем, прочно встав на ноги, трудолюбивый Илья Алексеевич даже открыл в своей деревне маленькую бакалейную лавку (к слову, она в дальнейшем и стала поводом для зачисления семьи в «чуждые пролетариату элементы»). Впрочем, в дореволюционные годы у Зайцевых всё шло своим чередом: подрастали старшие дети, становились помощниками родителям. Период общественных потрясений совпал у семьи с тяжелой болезнью Ильи Алексеевича. 

Основная забота о младших легла на плечи уже взрослого к тому времени сына – Никиты. В самые голодные 20­е годы молодой парень на равных ездил с другими деревенскими мужиками в другие города – за хлебом. Чтобы кормить свою семью, помогать младшим братьям и сестрам, Никита Ильич устроился агентом по снабжению в управление Казанской железной дороги, стал семейным человеком и ушел жить в д.Михеево, к жене. А в 1930 году у них с Натальей Егоровной родился сын Алексей. 

Обстоятельства в дальнейшем сложились так, что молодым супругам пришлось переехать на жительство в деревню Михеево. Но как старший брат, Никита всё время заботился о больном отце, часто заезжал в д.Алешино после работы, всегда привозил своим родным кое­что из продуктов. Июнь 1931 года стал для семьи Зайцевых началом тяжелых испытаний. Однажды ночью в дверь их дома требовательно постучали люди в погонах... Всех, в том числе и находившегося там Никиту, под конвоем повели в сельсовет, где хозяйничали милиционеры и комбедовцы. Тогда в русле «непримиримой классовой борьбы» в деревне арестовали сразу 15 семей и без всякого суда приговорили к выселению и этапированию в Сибирь.   

Конечно, далеко не все сельчане поддержали такое решение. Семью Зайцевых в деревне мало кто считал кулацкой. Они добивались достатка сами, никогда не держали батраков, а одна из сестер Никиты – Антонина даже какое­то время трудилась в организованном в Алешино колхозе. К тому же, сам Илья Алексеевич ко времени классовых гонений стал уже недееспособным человеком. Так что против ареста и высылки Зайцевых тогда выступили многие жители деревни. На собрании решили отправить главу семьи и его сестру в инвалидный дом в Серпухове. А вот жену Прасковью, сыновей Никиту, Ивана, дочерей Антонину и Наталью вместе с другими «раскулаченными» привезли на станцию, посадили в товарный вагон и отправили в «холодные края». 

Как мне позже рассказывали наши родственники, раскулачивание и последующая высылка мужа стала большой бедой и для Никитиной жены – Натальи, которая осталась в Михеево с первенцем Алешей и годовалой дочкой Зоей. Испытания и тяжелый полуголодный быт не прошли бесследно для молодой женщины. Она после родов тяжело заболела и через год умерла. Дядя Никита, которого даже не отпустили на похороны, по воспоминаниям, очень переживал по поводу ранней смерти своей супруги и дальнейшей судьбы своих детей. 

К счастью, сестра жены – Татьяна согласилась позаботиться о её детишках. Она ушла от родителей в дом своей умершей сестры, стала ухаживать за малышами, как родная мать, и тем самым спасла их от отправки в детдом. Забегая вперед, скажу, что в дальнейшем Никита предложил Татьяне стать его женой, она согласилась, и в середине 30­х годов вместе с маленьким Алешкой приехала к мужу в Сталинск.  

Отмечу, что работу на всесоюзной стройке «Кузнецкстрое» можно назвать, пожалуй, самым значимым этапом в трудовой биографии моего дяди. В то время бескрайние сибирские просторы стали одной из главных стройплощадок сталинской индустриализации. В тогдашнем Кузнецке силами вольнонаемных, ссыльных и заключенных быстрыми темпами возводился крупнейший в стране металлургический завод (КМК), которому позднее присвоили имя великого вождя. 

Несмотря на свой статус раскулаченного, грамотный и расторопный Никита Ильич был назначен на ответственную должность – счетоводом на конный двор строящегося завода. К слову, лошадь и телега были тогда основным транспортным средством на строительстве советского индустриального гиганта. Никита трудился добросовестно, и его через какое­то время перевели с конного двора в центральную лабораторию – руководителем расчетной части. Начальство даже выделило ссыльному жилье в Сталинске, куда он смог перевести семью.

Однако, царившая в то время в стране атмосфера доносительства и неутихающей борьбы с внутренними врагами не могла не коснуться сына раскулаченного. В одну из холодных ночей конца 1932 года к нему снова постучались люди из органов... Никиту, как и многих таких же, как он, арестовали в этот раз по ложному доносу. Но через какое­то время (возможно, благодаря вмешательству руководства завода) его все же освободили и даже вернули на прежнее место работы. 

Впрочем, непредсказуемая судьба подарила ему всего лишь пять последующих лет жизни. Когда политический террор в СССР достиг своего наивысшего размаха, вездесущие чекисты снова вспомнили о «затаившихся классовых врагах». 17 октября 1937 года за Никитой Зайцевым опять пришли... Вот как вспоминал о той роковой ночи сын Алексей, которому в ту пору было 7 лет:  

После ареста мужа Татьяна вместе с сыном вернулась в д.Михеево, где с бабушкой осталась Никитина дочка – Зоя. Став настоящей матерью для своих племянников, женщина сумела вырастить и достойно воспитать их. Она многие годы добросовестно трудилась в колхозе, в полеводческой бригаде. Замуж так и не вышла – ждала возвращения арестованного Никиты... 

А сын Алексей Никитич после окончания школы, затем – ФЗУ получил строительную специальность и многие годы трудился бригадиром, строил различные объекты в Раменском и в других городах страны. 

А еще он многие годы пытался узнать о судьбе арестованного отца, писал запросы в различные инстанции, вплоть до ЦК КПСС. Только после периода «хрущевской оттепели» долгая переписка дала результат: было наконец получено свидетельство о смерти из военного трибунала Ленинградского военного округа за №1167­Н­57 от 29 мая 1958 года.  

В нем содержалось следующее: «Дело по обвинению гражданина Зайцева Никиты Ильича, 1903 года рождения (дата указана неправильно – прим. автора), уроженца д.Алешино Виноградовского района Московской области до ареста работавшего зав учетной частью Кузнецкого металлургического комбината, пересмотрено Военным трибуналом Ленинградского военного округа 9 сентября 1957 года. Постановление от 10 ноября 1937 года в отношении Зайцева Н.И. отменено 

Впрочем, полная правда о судьбе репрессированного стала известна моим родственникам только в конце 80­х в период горбачевской перестройки, когда наконец открыли архивы НКВД. В это время мы и узнали о том, что Никиту Ильича обвинили по расхожей в то время политической 58­й статье. Простого заводского учетчика причислили к «участникам шпионско-­диверсионной организации, действовавшей по заданию японской разведки». А задание у «врага народа» было такое: ни много, ни мало – взорвать доменную печь на КМК. Более безумного 

и нелепого обвинения придумать трудно. 

Но трагедией было то, что приговор у такого обвинения в то суровое время мог быть только один – расстрел. Его привели в исполнение 22 ноября 1937 года.  

...У каждой российской семьи свои памятные вехи, свои трагедии, которые так или иначе наложили тяжелый отпечаток на жизнь последующих поколений. У моих родственников Зайцевых одна из таких семейных вех связана с трагической судьбой Никиты Ильича, уничтоженного безжалостной машиной политрепрессий в неполные 35 лет, со страданиями, выпавшими на долю его близких... Через два года минует уже восемь десятилетий со дня насильственной смерти моего дяди. Но мы, его потомки, до сих пор не забываем человека, которого без всякой вины лишили жизни: у такой памяти нет срока давности.